Стиву Джобсу и Крисане Бренан было 23 года, когда у них родилась дочь. В интервью изданию Vanity Fair Лиза Бреннан-Джобс решила рассказать о своем нелегком детстве, годах проведенных с одинокой матерью и основателем Apple.
Лиза поведает историю об отце, который долго не признавал, что она его дочь. О Стиве Джобсе, каким мы его никогда не знали.
На фото Лиза Берннан-Джобс на коленях отца в Пало-Альто. Фотография сделана в 1987 году.
За несколько месяцев до смерти, я начала выносить деньги из дома моего отца. Фактически красть. Я бродила босиком по дому и тайком набивала карманы. Взяла румяна, зубную пасту, баночку лака для ногтей, пару изношенных латунных балетных тапочек, четыре выцвевшие белые наволочки, изрядно пожелтевшие от времени.
Каждый раз, когда я что-то выносила из дома, я чувствовала себя удовлетворенной. И каждый раз я говорила себе, что это будет последний раз. Но победить жажду непросто.
На цыпочках я пробиралась в комнату моего отца, осторожно перешагнув скрипучую доску на полу у самого входа. Это был его кабинет. Тогда он еще был в силах подняться по лестнице, но в этот момент он спал.
Он лежал в кровати в шортах. Ноги его были очень худыми, руки согнутыми, как у кузнечика.
Рядом с отцом стоял Сегуй Ринпоче (прим. буддийский монах), приехавший из Бразилии. Он много времени проводил с отцом. Рядом с Сегуем стоял холщовый мешок и небольшая помпа, трубка из которой уходила под простыни отца.
Не понимая, имеет ли это какое-то значение для меня и для моего отца, я взяла его за ногу.
Я окинула полки в комнате, стоящий около кровати сундук. Я понимала, что те вещи, что я бы хотела взять, не посмею тронуть в присутствии отца и монаха.
Пока отец спал, я бродила по дому в поисках сама не знаю чего. В доме было очень тихо. На холодный пол местами падали обжигающие лучи солнца. С каждой минутой я все будьто чувствовала мысли отца.
Ему было больно чувствовать себя бременем для окружающих, быть беспомощным в окружении экономки, моего брата, сестер, мачехи.
Последнее фото Стива Джобса при жизни.
С этими мыслями я отправилась в ванную комнату. Внимание приковал освежитель с ярко выраженным ароматом роз. Я нажала на пульверизатор. Через несколько минут от былого приятного аромата не осталось и следа. Пахло зловонным болотом, но не цветами. Это специфика всех органических ароматизаторов и освежителей, которые тухлеют уже через пару минут.
Вернувшись в комнату отца, я застала, как он встает с кровати. Двумя руками он придерживал ноги, при этом поворачивая тело на 90 градусов. Опустив ноги на пол, он подозвал меня. Я обняла его. Пальцами почувствовала ребра, позвонки, ребра истощавшего отца, пахнувшего лекарствами.
Лиз, — позвал меня отец.
Да?
От тебя пахнет, как от туалета.
Весной 1978 года, когда моим родителям было 23 года, у них появилась я. Было это на ферме маминого друга Роберта в Орегоне. Роды принимали две акушерки. На свет я появилась после трех часов схваток.
Через несколько дней приехал мой отец. Он продолжал рассказывать всем на ферме, что я — не его ребенок. Тем не менее он приехал, чтобы увидеть меня.
Лиза с отцом на третий день после рождения. 1978 год.
У меня были черные волосы и большой нос. Тогда Роберт подошел к моему отцу и сказал: «Она похожа на тебя. Похожа».
Затем мои родители вынесли меня на луг, положили на одеяло. Листая страницу книги с детскими именами, отец настаивал на имени Клэр. Пересмотрев несколько вариантов, мать и отец не могли найти консенсус. Им хотелось назвать меня полным самостоятельным именем, а не его сокращенной формой или частью.
Лиза с матерью в Сараготе (Калифорния). 1981 год.
Да. Подходит, — с радостью согласился отец.
На следующий день он уехал.
Затем я спрашивала у мамы: «А разве Лиза — это не сокращенное имя Елизаветы?». «Нет. Мы проверяли. Это отдельное имя», — убеждала меня мать. «Но почему ты разрешила ему выбирать имя, если он не признавал, что он мой отец», — негодовала я. «Потому что он был твоим отцом», — ответила мама.
В тот период, когда моя мать была беременна, отец начал работу над компьютером. Позднее эту модель назовут Lisa. Это был предшественник Macintosh, первого компьютера для массового рынка с внешней мышью — мышью, которая была размером с добротный кусок сыра.
Но он был слишком дорогой и, в результате, провалился. Сперва мой отец начал работать в команде, но затем переключился на Mac и стал работать против нее.
Компьютер Lisa был снят с производства, а на полигоне в Логане (штат Юта) так и остались пылиться 3 000 непроданных машин.
Компьютер Lisa
Пока мне не исполнилось два года, моя мать подрабатывала официанткой и убирала в домах. Одной социальной выплаты не хватало. Отец не помогал. Позднее мать устроилась работать воспитательницей в отделение церкви, чтобы присматривать за детьми. Спустя еще несколько месяцев на доске объявлений мать нашла заметку о сдаче комнат для женщин, ожидающих рассмотрение документов на усыновление. Мы переехали туда.
В 1980 году окружной прокурор округа Сан-Матео (Калифорния) подал в суд на моего отца за невыплату алиментов. Отец заявил, что я не его дочь, и что он вообще бесплоден, указав на совершенно другого человека, якобы тот был настоящим отцом.
Мне предстояло пройти ДНК-тест. В то время это было новшество в медицине, но, тем не менее тест установил, что Стив Джобс с вероятностью в 94,4% мой отец.
Тогда суд потребовал от моего отца выплачивать пособие по социальному обеспечению: $385 в месяц, которые были увеличены до 500 долларов. Выплаты должны были начисляться до 18 лет. Суд рассмотрел дело и 8 декабря 1980 года процесс был закрыт (на этом настаивали адвокаты отца, всячески подгоняя судебный процесс).
А через четыре дня Apple вышла на рынок ценных бумаг, и состояние моего отца было оценено в 200 млн долларов.
Спустя пару дней после закрытия дела об алиментах отец приехал навестить меня в парке Менло. Мы арендовали там отдельную комнату-студию в доме. Это был первый раз, когда я увидела отца после рождения (прим. Лизе было два с половиной года).
Я ничего не ответила.
Я твой отец, — сказал Стив.
Позднее мать рассказывала, что эту фразу он сказал с такой интонацией, как Дарт Вейдер в «Звездных войнах».
Когда мне было семь, мы с матерью снова переехали. Это был 13-й переезд. Мы арендовали комнату неофициально. В нашем распоряжении была спальня маминого друга и временный подвал.
Примерно раз в месяц отец приезжал, и мы втроем катались на коньках.
Однажды он приехал на черном Porsche с ревущим и содрогающим все вокруг мотором. Когда он заглушил машину, вокруг стало тихо, как прежде, стало слышно пение птиц.
В тот день я ждала его приезда. Мы были вместе около часа – полтора, но все время на душе была какая-то странная пустота. Она напоминала то самое затишье после того, как отец повернул ключ в замке зажигания своего Porsche. Папа был немногословен.
Мы отправились кататься по близлежащим улицам. Казалось, что отец был счастлив в эти минуты. Пару раз я почувствовала, что он смотрит на меня, но как только я поднимала голову, он отворачивал голову.
Когда он ушел, мы с матерью заговорили об отце.
Это вопрос из разряда, почему он шепелявит, – отметила мама. Когда-то он ударился челюстью, сколов зубы. Теперь они напоминают зигзаг. И еще эти странные плоские ладони…
Тогда для меня «зубы, как молния», рваные джинсы и плоские ладони казались чем-то мистическим. Чем-то, что отличало моего отца от других и делало его лучше. И хотя он появлялся в моей жизни всего раз в месяц, я очень этого ждала.
Что новое он покупает, – спросила я.
Porsche.
Но разве он не может просто закрасить царапину, – не унималась я.
Автомобильная краска так не работает, – пояснил мне Рон. — Ты не может просто рисовать черным на черном. На кузове автомобиля это будет заметно.
В следующий раз, когда отец приехал к нам, я рассматривала его Porsche и думала: интересно, это все тот же автомобиль, что и был, или уже новый?
Тот самый Porsche 928, на котором ездил Стив Джобс.
Однажды в школе я решила похвастаться.
Кто это, – спросил один из моих одноклассников.
Он очень знаменит. Он изобрел персональный компьютер. Он живет в особняке и ездит на кабриолете Porsche. Он покупает новую машину каждый раз, когда ставит царапину, – с гордостью тараторила я.
Моя история звучала действительно неправдоподобно. Меня практически никогда не видели с отцом, разве что раз в месяц во время прогулок на коньках. У меня не было одежды или велосипеда, элементарно не было того, что было у детей, чьих отцов не звали Стивом Джобсом.
Какой компьютер, – поинтересовалась одноклассница.
Lisa.
Так называется компьютер? Никогда не слышала о таком.
Он опережал свое время, — с гордостью отчеканила я, используя фразу мамы, хотя толком и не понимая, почему он опережал это самое время.
Я никогда не чувствовала себя как-то не так в окружении друзей, у которых были отцы. Но периодически внутри все кипело, тело пронизывала необъяснимая тревога, ощущалось давление от того, что я знала, кто мой отец. В конце концов, я нашла способ об этом сказать.
Однажды днем мой отец привез домой Macintosh. Он вытащил коробку с заднего сидения, занес ее в мою комнату и положил на пол.
Возникало ощущение, что он действительно не знал, как это сделать. В те минуты у меня возникло сомнение, что именно мой отец изобрел компьютер.
Он вытащил компьютер из коробки, воспользовавшись расположенной наверху ручкой. Поставил Macintosh на пол возле розетки.
Он держал шнур с таким видом, будьто не понимал, для чего он нужен.
Он сидел возле компьютера, скрестив ноги. Я сидела на коленях рядом с ним. Отец искал кнопку питания. Нашел ее. Нажал. Машина ожила. На экране появилась картинка и отец показал ее мне, улыбаясь во весь рот. Потом он рассказал мне, как можно рисовать, сохранять рисунки на рабочем столе.
А потом он ушел.
Отец никогда не упоминал, что был компьютер Lisa. Я переживала, что на самом деле компьютер был назван не в честь меня, и что мои предположения ошибочны.
Очень долго я верила, что если я буду послушной дочкой, мой папа так же будет послушным отцом. Тогда мне просто страшно было признать себе, что этого не будет, а сама затея чудовищна.
Однажды я осталась на ночь у отца, пока мать училась в колледже в Сан-Франциско. Мы пересмотрели много старых фильмов, но отец почти не разговаривал.
Взять что?, – спросил отец.
Эту машину. Твой Porsche, — я была уверена, что во время поездки мы точно ее поцарапали.
Однозначно нет, — сказал отец с таким кислым выражением лица, что я сразу поняла, что допустила ошибку.
Наверное, миф о царапине был действительно красивой легендой. Я уже привыкла, что отец не сильно щедр и не любил разбрасываться ни деньгами, ни лестными словами. Легенда с Porsche мне казалась единственным исключением.
Когда мы подъехали к дому, он заглушил двигатель и сказал:
Имел ли он ввиду автомобиль или что-то большее? Я не знала. Тогда слова его просто пронзили меня. Я совершила ужасную ошибку и показалось, что отец больше не будет прежним со мной.
На тот момент меня терзали мысли, что он назвал моим именем пусть и провалившийся компьютер, чтобы в очередной раз выразить свою любовь. Меня тогда не интересовали компьютеры: они были сделаны из металлически деталей, представлены чипами, пластиковым корпусами, — как это было связано со мной, мне было непонятно, но сама идея нравилась.
Это лишь означало для меня, что даже когда его не было рядом, он проявлял свою заботу.
Сейчас я понимаю, что у нас были разные взгляды на жизнь. Для него я оставалась пятном на репутации. История со мной не соответствовала его величию и статусу добродетеля, который он всячески старался подчеркнуть.
Само мое существование было черной полосой для отца. А для меня наоборот. В конце концов, благодаря ему я появилась на свет.
И мне всегда было интересно, назвал ли он компьютер в честь меня. Я просто обязана была это выяснить.
Однажды, много лет спустя, когда я уже училась в старшей школе и постоянно жила то с матерью, то с отцом, я спросила у него:
Нет, – пренебрежительно ответил отец. — Извини, малыш.
Когда мне было 27 лет, отец пригласил меня на несколько дней в поездку на яхте по Средиземному морю. Обычно он не приглашал меня на каникулы, но этот случай был особенным.
Дочь Стива Джобса, Лиза
Затем отец сказал, что мы планируем остановиться в Приморских Альпах, чтобы встретиться с другом и пообедать. Он не сказал, кто такой этот друг.
Выяснилось, что это вилла Боно (прим. вокалист рок-группы U2). Он встретил нас в джинсах, футболке и тех же солнцезащитных очках, что я видела на обложках альбомов.
Боно провел нам экскурсию по дому. Вел он себя так, словно до сих пор не мог поверить, что это его вилла.
Мы пообедали на большом крытом балконе с видом на море. Боно спросил моего отца о начале Apple. Ощущали ли они тогда, что впереди назревает что-то большое, что им предстоит изменить мир.
Боно и Стив Джобс.
Отец ответил, что ощущал то же самое, когда и во время работы над Macintosh. А потом Боно спросил: «Значит это был компьютер Lisa, названный в честь нее?»
Затянулась пауза. Я приготовилась к ответу отца.
Отец колебался. Долго смотрел на свою тарелку. Затем повернулся к Боно и сказал: «Да, было такое».
Я села в кресло.
Да, – подтвердил отец.
Я посмотрела на лицо моего отца. Что изменилось? Почему он признал это сейчас, после стольких лет? Конечно, компьютер был назван в честь меня. Та ложь теперь казалась нелепой. Я почувствовала новую силу, желание жить.
Иногда кажется, что известным людям нужны другие известные люди. Только так можно открыть их секрет.
P.S. Понять личность Джобса вы можете и из этого интервью, собранного в течение пары дней после смерти основателя Apple.
(14 голосов, общий рейтинг: 4.57 из 5)
Владимир Кузин
@xakerboxDIY-техноман. Уверен, что все можно сделать своими руками. Коллайдер не в счет.
🙈 Комментарии 44